Своя чужая дочь

Возвращаясь с дачи, я решила навестить сына. Живем мы через три дома друг от друга, да и внучке заодно свежей малинки занесу – она ее обожает.

В подъезд зашла в приподнятом расположении духа, хотя от усталости еле передвигала ноги. Но едва вышла из лифта, как хорошее настроение улетучилось вмиг. Из квартиры сына на всю лестничную клетку доносилась нецензурная брань, вылетавшая как из мужских, так и из женских уст. У меня опустились руки – снова ругаются. И когда же это закончится? Задала я себе вопрос и сама на него ответила: никогда. Семейная жизнь моего младшего сына не заладилась с самого начала. До сих пор удивляюсь, как они с Ирой прожили 9 лет. От их постоянных скандалов устала даже я, что тут говорить о них самих. Иные бранятся, только тешатся, эта же пара умудряется любую мелкую сору превратить в крупный скандал со всеми вытекающими последствиями. У Олега тяжелый характер, он вспыхивает словно спичка, а Ира, вместо того чтобы сгладить углы, лишь накаляет обстановку. Сначала издевками и подковырками, свойственными женской натуре, доводит его до крика, а потом устраивает такую истерику, что весь дом слышит, какая она бедная и несчастная и какой тиран ее муж. Заканчиваются такие скандалы по-разному. Могут сразу помириться, могут несколько дней не разговаривать, а уж сколько раз Ира собирала вещи и уезжала к маме, вовсе трудно сосчитать.

Больше всех в этой ситуации, мне жалко внучку. Насте уже восемь лет, она все слышит и все понимает. Сколько раз я пыталась вмешиваться и воззвать к разуму детей.

— Вы когда ругаетесь, хотя бы друг друга не оскорбляйте! Каково ребенку слышать, как родители обкладывают друг друга матершинными словами.

Но для меня всегда был один ответ:

— Не вмешивайся. Мы сами разберемся.

Вот и разбираются по сей день. Я немного постояла у лифта и уже собиралась развернуться и уйти, но потом передумала. Дай хоть Настю к себе заберу, сколько можно над ребенком издеваться. Внучка любит у меня ночевать. Любит лечь со мной на диване и слушать разные истории про мое детство, молодость и про семью. Особенно просит рассказать про деда – она его не застала, муж умер рано.

Я позвонила в дверь, хотя при таком крике услышать звонок будет сложно. Олег машинально открыл дверь и, не обращая на меня особого внимания, продолжил обсыпать жену упреками. Та стояла у открытого шкафа и в гневе швыряла в чемодан свои вещи. Я даже не поняла из-за чего на этот раз разгорелся этот сыр-бор.

— Вы бы хоть соседей постеснялись, весь дом слушает, — приняла я слабую попытку утихомирить детей.

— Пусть слушают! – накинулась на меня невестка так, словно я была виновата во всех смертных грехах. – Пусть знают, с кем я живу и что мне приходится терпеть от этого ублюдка!

— Я тебе покажу ублюдка, дрянь паршивая! – не остался в долгу Олег.

Уши больно резанули грубые слова. Я давно перестала понимать эту пару, в голове не укладывается, как можно жить при таком отношении друг к другу. Разве в такой семье воспитывался мой сын? Да мы с мужем за всю жизнь слова друг другу подобного не сказали. Я поспешила покинуть место боя, зная, что помочь все равно ничем не смогу.

— Где Настя? – спросила я. – Пусть собирается ко мне, завтра утром приведу.

— Она у тещи, — бросил сын. Так даже лучше – подумала я и направилась к выходу. Ира в это время начала кидать в чемодан детские вещи. Сыну это не понравилось.

— Уматывай ко всем чертям, а Настины вещи не трожь, она будет жить дома! – приказал он жене.

— Больше ты ничего не придумал? Решил качать права? – съехидничала она. – Я еще подумаю, разрешить ли вам видеться.

— Я у тебя и спрашивать не буду, суд все решит.

— Ха, никакой суд тебе не поможет, потому что Настя не твоя дочь!

Я обернулась.

— Ира, что ты несешь? – решила я все-таки вмешаться, видя, что сора заходит слишком далеко. – как ты можешь бросаться такими словами? Остановись!

Она уставилась на меня огромными от злости глазами и с кривой улыбкой пошла мне на встречу.

— Ну вот, Ольга Сергеевна, теперь и вы все знаете, так что можете больше не строить из себя заботливую бабушку. – Настя ни имеет к вам никакого отношения.

Я и опомнится не успела, как Олег в долю секунды подлетел к жене и со всего маха влепил ей пощечину. Ира отлетела на пол. Я испугалась не на шутку – только рукоприкладства нам не хватало. Я изо всех сил держала сына, который порывался снова наброситься на жену, не выбирая при этом выражения. Та же, оценив ситуацию, схватила чемодан и пулей выскочила из квартиры.

Оставшись с сыном, я долго приводила его в чувство. Он метался по квартире как разъяренный бык и искал, на чем бы сорвать злость. Я плакала и не знала, чем помочь. 

— Сынок, не принимай ее слова всерьез, мы, женщины, сгоряча еще и не такое можем брякнуть. Ты же видишь, она специально выводила тебя на эмоции.

— Мама, ты ничего не понимаешь. Она не врет … После того, как я отбил ее у Вовки, она еще месяц с ним кружилась, все не могла выбрать между нами двумя. Я уверен, что если Настя не моя дочь, то точно его.

Я не знала, что сказать. Настя была копией матери: такой же курносый носик, такие же светлые волосы и голубые глаза. Поэтому сказать, на кого из мужчин она была похожа, было сложно. И все же я была уверена, что Ира сказала это, чтобы позлить мужа.

Олег кипятился еще несколько минут, а потом вдруг расплакался, уткнувшись мне в плечо – как в детстве. У меня сжалось сердце и тут же наполнилось злостью на невестку. В кого она превратила моего мальчика. Был нормальный уравновешенный мужчина, а сейчас то вспыхивает на ровном месте, то плачет как ребенок.

— Мам, а если это правда – что тогда делать? Как жить мам?

Я поцеловала его в макушку.

— Так и жить Олеженька, так и жить. Настя наша девочка, несмотря ни на что.

Взяв с сына обещание, что он не натворит глупостей, я с тяжелым сердцем вернулась домой. В ту ночь я не сомкнула глаз и без конца задавала себе один и тот же вопрос: если это действительно правда, то как в самом деле жить. Я любила девочку всем сердцем, хотя она не единственная моя внучка. Старший сын живет в Иркутске, и видимся мы с ним и с внуком раз в году. Дениску я тоже обожаю – как никак он первый внук, но расстояние все же играет свою роль.

Настю я вынянчила с пеленок. Ребята поженились совсем молодыми, еще не нагулявшись вволю, поэтому на все их просьбы посидеть с внучкой я откликалась с большой радостью, а иногда и сама предлагала свою помощь – благо живем рядом. Настя, можно сказать, жила на две семьи, постоянно забегала ко мне в гости. То пообедает со мной, то просто посидит, новости расскажет. Я была в курсе всех ее детских секретов, которые она не доверяла даже матери, и гордилась этим. Однажды лежим мы с ней на диване, я ей очередную историю рассказываю, а она вдруг обняла меня за шею и шепчет на ухо: Бабушка, а я тебя больше, чем бабушку Таню люблю. Я ее укорила, моле нельзя так говорить, а сама слезы от счастья смахиваю. Нет, кто бы ни был ее отцом, она все равно останется моей любимой внучкой, по-другому и быть не может. К утру я совсем извелась от этих мыслей, даже сердце разболелось, и, наплевав на приличия, набрала Ирин номер в пять утра. Абонент был недоступен. Вечером зашла навестить Олега – он только вернулся с работы. Зря я надеялась, что дела его немного отвлекут, сын находился в таком подавленном состоянии, что у меня от боли сердце разрывалось.

— Целый день ей названивал, а она, зараза, телефон отключила. Хочу к теще съездить – она наверняка там. Надо все выяснить.

Я испугалась, как бы сын в порыве гнева не вспылил. Кое-как уговорила его от этой затеи, посоветовав переждать пару дней — обычно на третий день невестка возвращалась сама. Но прошла неделя, а от нее не было никаких известий. Я без конца набирала номер Насти, но ее телефон тоже был недоступен.

К концу недели Олег позвонил, чтобы поделиться со мной мыслями.

— Слушай мам, тут ребята посоветовали анализ ДНК сделать – хочу попробовать. Говорят, практически на сто процентов устанавливает отцовство.

— Олег, это же очень дорого.

— Ничего, у меня есть деньги.

Я сомневалась в правильности такого решения, потому как до последнего надеялась, что Ира объявится и расскажет, что обо всем наврала. Но видя, как изводился сын, подумала, что может это и к лучшему. Даже если они с женой помирятся, этот разговор наверняка всплывет в очередном скандале, и чем каждый раз терзать себя сомнениями, лучше решить болезненный вопрос раз и навсегда. К счастью, нам не пришлось выслеживать Настю, чтобы взять материал для анализа – Ира сама дала о себе знать. Она позвонила Олегу и потребовала денег на ортопедическую обувь для дочери, дав при этом понять, что на ее фразу, сказанную в сердцах, не стоит обращать внимания. Олег сразу воспрял  духом и спросил, когда они вернутся. Та вроде ответила: Когда ты попросишь прощения, и они снова поспорили, кто из них должен извиняться первый. В итоге сошлись на том, что Олег дает деньги взамен на свидание с дочерью. Я тоже времени зря не теряла и проконсультировалась с адвокатом. Как выяснилось, отцовство можно легко установить через суд на основании заявления, но Олег не стал тратить время на формальности и пошел более легким и быстрым путем, сделав все анонимно. Не хотел, чтобы Ира узнала о его затее – наверное, так же, как и я, надеялся на благополучный исход.

Как же долго тянулись эти две недели. Олег не находил себе места от беспокойства. Я сама пребывала в подвешенном состоянии, все мысли были только о том, что покажет анализ.

Результат пришел на несколько дней раньше. Я готовила ужин и думала о своем, когда в дверях появился сын. От него разило перегаром.

— На, почитай. – Он дрожащими руками протянул мне конверт.

— Что это? – не сразу поняла я.

— Результат из лаборатории. Ты читай, читай.

Я взглянула на сына. Мне не стоило и читать – по его пустым глазам я сразу поняла, что напился он не от радости. Пробежав глазами несколько строчек, я остановилась на предпоследней: вероятность отцовства – о процентов. Вот и все. Я опустилась на табуретку. И хотя морально я была готова к такому исходу, рассудок все равно не принимал тот факт, что Настя совершенно чужая мне девочка.

Олег пил целую неделю. На мои слезы и уговоры он не реагировал, остановил его лишь страх потерять хорошую работу. Если бы начальник не пригрозил ему увольнением, он бы еще долго заливал горе алкоголем. Казалось бы, все позади – правда открыта, Ира уже не вернется, но облегчения это не приносило. Напротив, я выплакала все глаза. Было ощущение, что от меня оторвали частичку меня самой, и заполнить эту пустоту было нечем. Жизнь мгновенно потеряла всякий смысл. Я не видела внучку с момента последнего скандала, а Олег даже слышать о ней не хотел. В порыве гнева порвал все ее детские фотографии. Я не могла этого видеть.

— Сынок, ну не обманывай сам себя – невозможно разлюбить человека в один миг, — пыталась я достучаться до сознания сына. – Ей же не год и не два. Растить ребенка восемь лет, а потом потерять к нему все чувства – такого просто не может быть. Некоторые мужики всю жизнь воспитывают чужих детей.

— Мам, я не могу. Я пытаюсь себя перебороть, но не могу. Как только вспоминаю Настю, перед глазами сражу же встает он.

Я видела, как Олег борется с собой, и знала, что ему действительно тяжело. Надо дать ему время, говорят, оно лечит. Следующие два месяца стали тяжелым испытанием. Сын замкнулся в себе, со мной почти не общался, а я безумно скучала по внучке. Как она там? Чем занимается? Вспоминает ли нас? Несколько раз на дню, я набирала один и тот же номер, но робот на другом конце не уставал твердить, что абонент недоступен.  Сколько раз порывалась съездить к сватам, но так  и не отважилась.

Однажды, когда надеяться было уже не на что, Олег сам зашел после работы.

— Мам, я сегодня с Настей разговаривал.

Мое сердце забарабанило дробь.

— Ты ей все-таки позвонил, какой ты молодец. Но как же ты дозвонился?

— Она сама меня набрала. Сказала, что соскучилась.

— А ты что? – я напряглась от волнения.

— А я не выдержал. Как услышал ее голосок, сразу растаял.

Я гордилась поступком сына, но мне не давала покоя разлука с внучкой.  После экспертизы Олег устроил жене такую взбучку, что надеяться на то, что она разрешит нам видеться с ней, было бы глупо. Они развелись, поделили имущество и разошлись по разным сторонам, будто и не было девяти лет совместной жизни. Не пойму только, что я Ире плохого сделала. Во время их скандалов, никогда не принимала чью-то сторону, чтобы потом не быть виноватой, всегда помогала, чем могла, а уж сколько я всего для внучки сделала – не сосчитаешь.

После Настиного звонка Олег оживился и стал искать возможности для встречи с дочерью. Ира, как и следовало ожидать, даже слышать не хотела о нашей семье, но сын все таки нашел к ней дорожку. Он предложил договоренность. Олег платит ей алименты на правах законного отца, а Ира в свою очередь позволяет ему и мне видеться с Настей. В противном случае он несет заключение экспертизы в суд, и на алименты она может не рассчитывать. Ире ничего не оставалось, как согласиться – от денег она никогда не откажется.

Ту встречу с внучкой я помню, как сейчас. Я суетилась на кухне, накрывая праздничный стол, в духовке подрумянивался пирог. Они с Олегом вошли бесшумно. Настя подкралась сзади и крепко меня обняла. Я вздрогнула от неожиданности и еле сдержала слезы, вмиг набежавшие на глаза.

— Ой, бабушка, ты же меня задушишь, — со смехом вырывалась Настя из моих объятий. А когда Олег ушел мыть руки, она вдруг посерьезнела и прошептала на ухо:

— Скажи, а это правда, что ты мне не бабушка?

Меня будто иглой в сердце кольнули.

— Как ты можешь так думать. Конечно неправда. Это мама так глупо пошутила, — заверила я ребенка.

— Я так и думала, —  с облегчением выдохнула она.

Я снова сжала внучку так крепко, что если бы не запах подгоревшего пирога, то и впрямь задушила бы ее от нахлынувших чувств, спокойствия и полного счастья.